– Рыбоголовые – миролюбивые существа. Глубинный Жрец пожалуется богу Дагону, дальше – на божеское усмотрение. К рекам и воде тогда советую не приближаться. Всякое бывает. Дагон, в отличие от морлоков, злобный и мстительный божок, насильственную смерть верующих воспринимает как личную обиду.
– Собственно, моя заслуга невелика, – заскромничал тип. – Вы бы вряд ли умерли. Отлежались бы и заспешили домой. У вас на диво крепкий организм, от яда оправились всего за сутки. Возможно, успели бы самостоятельно дойти до сторожевой башни. Иное дело – вас бы выследили.
– Мое почтение, Сайн. Как служба? – обратился зверомастер к командиру стражи, коренастому воину лет сорока.
Э нет, не может быть, чтобы не установили никакой защиты от злоумышленников. Наверняка магистр разума понаставил магических ловушек – не зря же и на ступенях, и на рамах окон и входных проемов вырезаны орнаменты из колдовских знаков.
Челны отплыли, и Ран-Джакал метнул дротик, вонзившийся в промасленный борт. Пирога занялась пламенем, затрещала под огненным натиском. Погребальным костром вспыхнули вещи покойника. Воины одну за другой поджигали похоронные лодки, отдаляющиеся от берега.
Зверомастер возник на крыльце хижины мрачнее тучи. Спустился по мостику, морща лоб. Мага задумчиво-напряженным я еще не видел. Произошло нечто из ряда вон, значит. Он молча прошел мимо меня и зверей, остановился на воротах.