Но и спустить я им не мог. Это что такое?! А если каждый начнет всяким там столичным фигурам послания слать? Надо мной же весь Санкт-Петербург смеяться примется. Да и здесь уважать перестанут.
Вот тут я удивился. Что это еще за господа? Откуда эта толпа вздумавших вдруг примазаться к моему делу образовалась? Почему я не знаю?
– Точно так, ваше императорское величество, – снова поклонился я, чтобы спрятать глаза. И чтобы не засмеяться. – Все к вящей славе великой империи.
Вот и вся разгадка этого неожиданно проснувшегося ко мне интереса госпожи Якобсон. Датская принцесса была бы не против узнавать новости не только из моих сообщений и писем ее мужу, но и из, так сказать, неформального источника. А для Наденьки заинтересованность принцессы – как красная тряпка… гм… как новое платье на сопернице. Как это, она что-то разглядела в сибирском затворнике, а я нет?!
Чесночную свиную, обжаренную на огне колбаску медистерпёльсе трудно назвать чисто датской. Нечто подобное я встречал в той еще жизни на столах обычных пивных в Ганновере и Гамбурге. У Якобсонов же это кушанье служило вторым блюдом обеда.
– Ну вот. И как же он к чинам в столицу от такого-то дела оторвется? Я бы его и в ведомстве Рейтерна предпочел бы видеть, и в Государственном Совете место бы нашел. А то и у Граббе…