У меня живот свело. Я вдруг со всей отчетливостью понял, что все разложенные на обширном столе документы каким-то образом касаются меня. И что нашелся кто-то, потрудившийся собрать обо мне сведения, свести их в единую систему и озадачиться вопросом, откуда это все в обычном, среднем господине, никак прежде себя не проявлявшем. И что вся эта «охота» – заранее хорошо спланированная и организованная акция. И не удивлюсь, если где-то в переходах немаленького дворца ждут своего часа десять крепких мужчин – сотрудников Третьего отделения. Я почувствовал, как горячи налившиеся кровью уши и как холодны побледневшие щеки. И еще этот гад, тот, что во мне сидит, молитву на немецком затянул.