Стулья приставлены к столу так, чтобы посетитель мог положить локоть на столешницу. Для сведущего в полутонах общения чиновничьей братии это знак хорошего отношения. Потанин… Как его там? Миша предусмотрительно приготовил карточки на обоих нигилистов, читаю: Григорий Николаевич. Родился четвертого октября в один с моим Герочкой год.
– Вам, ваше превосходительство, вот в эти двери, – спас положение конвойный. – А казачок ваш покуда у нас в гостях побудет.
– Это лишнее, – рубанул ладонью генерал. – Топлива вдвое больше потребуется. Лучше все вместе… А рельсы-то вам… Герман Густавович? Правильно? Рельсы вам, Герман Густавович, для каких целей потребны?
Должен! Но не был. Я и раньше слышал, что наследник весьма сдержан в проявлении чувств. Видел, как он поджимает припухлую, как у всех юношей, нижнюю губу. Как по лицу пробегает гримаса боли, когда он думает, что его никто не видит. Но ведь улыбка у него замечательная. Искренняя и открытая…
– Этого я вам не скажу, пока вы не поклянетесь самым дорогим, что у вас есть, что примете мое условие!
– Когда?! Георг? – раздраженно задал парадоксальный вопрос венценосный прокурор. – Семь лет назад? Или восемь? Игнатьев когда из Лондона был выслан?