По дороге заехали к родичам Ренди Черного. Покойного Ренди. Отдали долю… И застряли на три дня.
— Я — нет, — качнул головой Халлбьёрн. — Но многие видели.
Нет, все же я неполноценный викинг. Мысль о том, что могу остаться без правой руки, меня жутко угнетает. Но — держать лицо. Ренди Черному сейчас похуже, чем мне, это факт. Стрела торчит у него из сапога. Ему очень больно. Но — терпит.
Вихорёк теперь — наша общая нянька. Один на семерых.
— Кровь Кухулина кипит в жилах наших вождей. Каждый хочет быть первым. Выпьем, друг мой Ульф! За то, чтобы Бог защитил дома свои от поругания!
— Дурни вы все, — заявил он пренебрежительно. — Торкель-ярл — не трэль, которому послание на шкуре кровью пишут. Станет Торкель перед Отцом за своих врагов заступаться, как же! Да и некогда уже правильную жертву принести. За стену гляньте: каша ячменная свариться не успеет, как эти бить нас полезут. А кабы и успели: мы ж две ночи назад Одину сорок семь жизней подарили. Если после этого Отец к нам не расположился, так, значит, нет нам его благоволения! А коли так, то до́лжно нам погибнуть достойно, и еще до первой звезды мы все будем пировать в Валхалле!