В 997 году, когда шла затяжная война с печенегами, Владимиру пришлось уйти на Новгородчину, за подкреплением. В это время враги осадили Белгород, главную крепость русской оборонительной линии. Прийти осажденным на выручку князь не мог – не было достаточно сил.
Стоило Святополку умереть (это произошло 16 апреля 1113 г.), и в Киеве вспыхнуло народное восстание. Оно было направлено против представителей княжеской администрации, чьи дворы подверглись разграблению, и против ростовщиков, которые были сплошь иудеями, поскольку христианам церковь запрещала ссужать деньги под процент. Так случился первый в истории России еврейский погром.
Интересно, что Ольга сегодня – самая популярная женщина российской истории, в чем я мог убедиться, когда провел у себя в блоге соответствующий опрос. Киевская княгиня, жившая более тысячи лет назад, по итогам интернет-голосования вышла на первое место. Из обсуждения ясно, что княгиней прежде всего восхищается женская половина аудитории, причем отнюдь не святостью, а силой характера и распорядительностью. Ольгу воспринимают как «деловую женщину, которая умеет за себя постоять» и «даст мужчинам сто очков вперед». Двумя веками ранее Карамзин весьма неполиткорректно выразил, в общем, ту же эмоцию, написав, что Ольга «мудрым правлением доказала, что слабая жена может иногда равняться с великими мужами». На проведенных в том же блоге, но несколько ранее интернет-выборах наиболее привлекательного женского типажа та же аудитория и по тем же причинам отдала первенство главному персонажу романа «Унесенные ветром», так что в сознании современных россиянок княгиня Ольга – это такая Скарлетт О`Хара десятого столетия.
Возможно, Игорь был не Рюриковичем, а Игоревичем – то есть сыном новгородского Игоря и внуком Рюрика. Либо же (что тоже вероятно) он был сыном и наследником Олега, а киевская генеалогия «облагородила» происхождение второго князя, чтобы династия велась от конунга, а не просто от старшего дружинника.
Например, он отселил всех своих наложниц, предложив им выбрать иных мужей (как известно, другие христианские государи бывали к себе более снисходительны). Заповедь «не убий» до такой степени впечатлила властителя, что он перестал карать преступников смертной казнью – весьма экзотическое нововведение для той жестокой эпохи. Тут даже присланные из Византии епископы пришли в недоумение: «Се умножишася разбойници, почто не казниши?» «Боюся греха». Тогда епископы объяснили князю, что Бог дозволяет казнить злых людей, только сначала нужно произвести над ними суд. Владимир успокоился и восстановил смертную казнь.
– Может быть. По-идее, чтобы получать от этого упражнения всю пользу, он не должен останавливаться. Ему нужно ходить или бегать трусцой, а он валяется. – Указательным пальцем Ежов почесал щёку. – Халявит? Возможно-возможно. Впрочем, оно и к лучшему – мне будет намного спокойнее, если он забросит свою самодеятельность.