Государь в кафтане с красной оторочкой; сверху накинута княжеская мантия-корзно с золотой каймой и рубиновой пряжкой. На голове – княжеская шапка с меховой оторочкой (у сыновей шапки попроще, синего сукна или шелка, с отворотами). Княгиня в красном платье, под которым еще одно с облегающими рукавами, по талии – широкий златотканый пояс, голову прикрывает затейливо повязанная шаль.
Меч почитался у сарматов за объект сакральный, религией было огнепоклонство. В жертву этот конный народ приносил самое дорогое, чем владел, – лошадей. Волосы и бороды у пришельцев были светлые, нестриженые; нрав даже по тогдашним негуманным временам жестокий; кожа то ли покрыта татуировками, то ли разрисована узорами.
Разумеется, в эпоху непрекращающихся княжеских раздоров изрядно доставалось и Суздальщине. В 1134 году ее разграбили новгородцы с Мстиславичами, в 1146 году – рязанцы, в 1149 году опять явились Мстиславичи с новгородцами и смоленцами, увели 7 тысяч жителей. Но всё же эти бедствия были несопоставимы с разорением центральных и южных русских областей, длившимся десятилетиями.
Между тем на севере созревала главная угроза первенству Киева. Там прочно обосновалась ростово-суздальская ветвь Мономашичей.
По той же причине – ради маневренности – русские не носили тяжелых лат, обычно довольствуясь кольчугами. Они весили семь-восемь килограммов, а не двадцать-тридцать, как рыцарские доспехи. Самые уязвимые части тела у дружинников были прикрыты сплошными металлическими пластинами: нагрудниками, наплечьями, наспинниками. Только у новгородцев, которым приходилось воевать с немцами и шведами, латы были тяжелыми, а мечи длинными.
Традиционным способом повышения статуса являлся престижный брак, и со временем Владимир использует этот прием самым блестящим образом, добившись руки византийской царевны. Но до этого пока было далеко. Для начала сын рабыни поступил так же, как делали в подобных случаях другие сомнительные победители и узурпаторы (вспомним сватовство древлянского князя к вдове Игоря): он взял в жены вдову брата – ту самую красавицу-гречанку, в прошлом монахиню, которую Святослав привез в подарок старшему сыну из балканского похода. Она была беременна и вскоре родила сына, знаменитого в будущем Святополка Окаянного. Официально он считался Владимировичем, но летопись называет его сыном «от двою отцю» и этим обстоятельством объясняет дальнейший конфликт между Владимиром и Святополком. Однако для киевлян символическое значение брака было вполне очевидно: младший брат занял место старшего и на престоле, и в опочивальне.