В последние десятилетия Киевской Руси великие князья возносились и свергались с такой быстротой, что это напоминает какую-то чехарду.
Уникальность берестяных грамот именно в том и состоит, что почти все они про «неважное». Ни официальных текстов, ни молитвословий, а лишь кусочки живой эфемерной действительности: торговые памятки, наскоро накарябанные записочки, вежливые приветы или грозные предупреждения. Оказалось, что писать умели не только священники и знать, но и самые обычные люди. Многие бересты разорваны – и это естественно: человек получил маловажное письмецо, просмотрел, да и разорвал, чтоб не прочли чужие. Обрывки кинул на мостовую, в грязь. Потом сверху положили новый бревенчатый настил, потом еще и еще (в некоторых местах Новгорода мостовые лежат одна на другой восьмиметровым слоем). А через много веков археологи разобрали все эти наслоения и нашли отлично сохранившиеся письмена.
Горожане имели неосторожность затворить ворота, что дало северянам основание взять город штурмом и предать его тотальному разграблению.
С преданий об «остроумной» (то есть хитрой, сметливой) Ольге и начнем, а уж затем перейдем к историческим фактам.
Старший княжич Изяслав (р. 1025) получил в жены Гертруду, дочь польского короля Казимира, всецело зависевшего от Киева.
После страшной смерти Игоря жизнь его наследника оказалась под угрозой. Древлянский князь Мал, пожелавший взять вдову в жены, прямо заявил: «Святослава возьмем и сделаем ему, что захотим». С раннего детства мальчик привык к опасностям. Они его не страшили, а наоборот притягивали.