Василий Ключевский, лучший (присоединюсь здесь к мнению большинства) биограф нашей страны, задается очень непростым вопросом – с какой точки следует отсчитывать историю того или иного народа. И отвечает: «Первое, что запомнил о себе народ, и должно указывать путь к началу его истории». Передо мной стоит задача более простая – составление истории не русского народа (народ запоминает своё начало не явственней, чем человек момент своего рождения), а российского государства. Момент рождения нашего государства известен с точностью до года. Хоть корректность датировки и оспаривается, но в весьма незначительных пределах – на одно-два десятилетия. В масштабе наших «суток» это несколько секунд.
Ко времени нашествия экономическая жизнь Руси была разнообразней и сложнее, чем во времена Владимира Красно Солнышко или Ярослава Мудрого.
Игорь «говорил с нею, узнал ее разум, скромность и предпочел сию любезную сельскую девицу всем другим невестам. Обыкновения и нравы тогдашних времен, конечно, дозволяли Князю искать для себя супругу в самом низком состоянии людей, ибо красота уважалась более знаменитого рода; но мы не можем ручаться за истину предания, неизвестного нашему древнему Летописцу», – не без скепсиса поддерживает житийную версию менее восторженный Карамзин.
Однако главенствующей – во всяком случае, наиболее распространенной – всё же считается «норманнская» теория, ближе всего придерживающаяся буквального смысла «Повести временных лет».
Таким образом, успехов на внешнеполитическом поприще Игорь не добился. Международный статус Руси по сравнению со временами Олега даже несколько понизился. Но главные события этих тридцати с лишним лет были внутренними. В силу своей обыденности они остались не замеченными летописцем.