Сергей метнулся к двери. Паровоз был окружен небольшой толпой демобилизованных в серых шинелях. Чем они конкретно занимались — не понять, но делать им там абсолютно нечего, а потому ничего хорошего это сборище не предвещало.
— Вот это действительно хорошая новость, господин капитан, с нее и надо было начинать, — обрадовался Филиппов, — теперь-то развернемся!
Постепенно разгрузочный бардак сменился осмысленной суетой, и вот уже первая машина, фыркая мотором и подпрыгивая на жестких рессорах, скатилась по пандусу. В кузов полетели солдатские пожитки. Во вторую погрузили ротное имущество, в третью — пустые бочки из-под масла и бензина, в хозяйстве все пригодится. Потом выгрузили «Мерседес» с цистерной, последними выгружали трактора.
— Ч-черт! Ерофеева и Чеботаря ко мне, бегом! Стой! Не так, Ерофеева ко мне, а Чеботарю передай, пусть оружие проверит, все ли в наличии. Сам возьмешь двух бойцов из своих и на станцию, посмотри, железнодорожников поспрашивай, может, видели их. Понял?
— А как ваш двигатель поживает, Дмитрий Дмитриевич?
— В кавалерах… — безнадежно махнул рукой Порфирий Акакиевич, — кавалеров вокруг Насти вертится много, вот только с серьезными намерениями никого нет. А девице уже двадцать стукнуло, еще год-другой, и все — перестарок.