— Зря вы так, подпоручик, я ведь все равно узнаю.
— Так что разрешите доложить, Ваше благородие, дизель «восьмерки» починен. Почти.
Уже после Рождества с раскройкой брони сложилась критическая ситуация. Плиты с Ижорского завода давно пришли и лежали на складе. Шаблоны также были готовы. Оставалось только вырезать плиты нужной конфигурации, тем более что ничего сложнее четырехугольника в тех шаблонах не было. Правда, были еще смотровые щели, люки, бойницы для стрельбы, но это уже детали. И никто из заводского начальства не отказывал, все понимали, входили в положение, соглашались с важностью и необходимостью, а плиты уже которую неделю лежали мертвым грузом.
Экскурсия подходила к концу. Назначенный экскурсоводом Сергей уже показал инженеру почти все ротное хозяйство. В мастерских Филиппов успел набросать список необходимого оборудования, с нескрываемым интересом исследовал «Мерседес», уже лишенный кузова. Короче, первая половина дня прошла плодотворно. И вот молодой инженер остановился у запертых на замок ворот бокса. Можно было соврать, что здесь склад вещевого имущества, но это глупо, вся рота прекрасно знала, что скрывают наглухо запертые ворота. Пусть лучше сам увидит.
— Хорошо, — согласился Кондратьев, — действуйте. Я проинструктирую солдат.
— Воюем же. Точнее, воевали. Когда в боеукладку или в баки попадает, то с танка башню срывает. Бывает, башня перевернется и обратно на танк падает. Хорошо, когда в моторное отделение попадут: танку хана, зато экипаж цел. Если в башню или в корпус, то тут кому как повезет, а хуже всего — когда пожар начинается. Пламя ревет, как люди кричат, не слышно. Соляр на комбинезон попадает и горит, так из танка горящими и выскакивают. Тут главное — пламя быстро сбить. Только горящий соляр трудно потушить, бывает, так и сгорают. Обгоревшие трупы маленькие, как детские…