— Простите, но вы же только что сказали… Могу я в свою очередь узнать почему?
— Конечно, если не предупредим, с нас точно спросят.
Мирошкин ушел собираться и прощаться. Леруа подошел к столу, задумчиво перебрал бумаги. Упрямый клиент попался, ну да ничего, никуда он теперь не денется, вот погоны наденет, присягу примет — тогда и продолжим разговор.
— Командир, ты далее не представляешь, как я рад тебя видеть!
— И регулятор в исходное не забудь вернуть.
Кондратьев проводил удаляющиеся машины взглядом и тяжело вздохнул. Ушли, верст двадцать в час выжимают, а то и больше. Для его же обоза четыре версты в час — предел, а по такой дороге и три едва набираются. Вот бы залезть в люк такой машины, как этот лихой лейтенант, и вперед, в атаку на цепи, нет, на колонны японской пехоты! Огнем и этими… гусеницами. Невольно представилось, как в страхе бегут и падают японцы, как танк подминает под себя вражеские орудия и… Нет, рылом не вышел, пехотного капитана, пусть и «академика», к такой технике никто и не подпустит.