– Сколько за двадцать дней с условием, что они сохранят седла и уведут коней немедленно?
Огромный черный медведь, посверкивая злыми желтыми глазками, вырвался наружу и с рычанием оскалил на нас клыки.
– Нет, – упрямо нахмурившись, пробормотала бастарда, – он где?
В продолжение обеда я наблюдал за ее ужимками, просчитывал дальнейшее развитие событий и все больше приходил в отчаяние. Как всем известно, любая осада больше подтачивает силы и авторитет осажденного, чем осаждающего. Особенно любовная.
Они страшные индивидуалисты, и первое, что делает троллиха, едва на малыше затвердеет каменистая шкурка – уносит его подальше. Иначе потом с обжитого места придется уйти ей самой.
Но хотя в глубине моей души и теснилась печаль по проклятым потомкам некогда застигнутых выплеском людей, разум твердо знал, что это гнилая, паразитирующая ветвь человеческого развития, и ею необходимо пожертвовать ради здоровой.