– За что? – кротко осведомился я, изучая ее озадаченную рожицу. Похоже, девчонка и в самом деле считает, что я из мужской солидарности начну сейчас метать громы и молнии.
– Не сомневаюсь, что этим он тебя только обозлил и ты ничего не сказала.
Однако, подъехав, я с огорчением убедился, что слишком хорошо о них думал, о караульных. Он вообще был один и крепко спал, сидя у костра и облокотившись на дорожный мешок.
– Но лучше и не пробовать его туда посылать, – предупреждающе глянула на родственницу девчонка, – он все равно сбежит. Он и тут оставаться не хочет.
В глазах бастарды блеснули слезинки, и она спешно отвернулась, а я молча встал и направился прочь из ее комнат. Вот потому и не снимаю никогда защиту, что меня пока еще очень легко разжалобить и под впечатлением от чужих эмоций уговорить делать то, чего, по здравом размышлении, не стал бы совершать ни за какие гонорары.
Фиолетовое пламя вдруг вспыхнуло на кажущемся пустым местечке всего в тридцати шагах от кучки спутников, обрисовывая теряющую невидимость и щиты фигуру незнакомца.