– Да, лук. Хотя по ряду глубоко личных обстоятельств я дорого бы дал за то, чтобы там была картошка.
– Тут много дыма, – сказал он, – зачем мы идем по этой набережной?
– Петр, – сказал я, и чуть не прикусил язык.
– Слышал, – ответил я, чувствуя, как во мне растет несуразное детское желание вцепиться в край бароновой рясы.
– Что именно вас интересует? – спросил я. – Какой из упомянутых вами эпизодов?
– Барболин, – представился молодой. Голос у него был нежный и почти женский.