– Хороши, союзнички, – сказал я. – Гитлеры всякие сейчас в аду ручонки потирают.
– Что? – не очень понимая, о чем он, переспросил я на всякий случай.
В остальном отель был вполне на уровне – чистый, опрятный, с доброжелательным персоналом. Под потолком каждой из трех комнат в нашем номере крутились огромные лопасти вентилятора, создававшие хоть какое-то движение воздуха. Захар обрадовался этим вертушкам так, словно были они самым производительным кондиционером. Он попросил сопровождавшего нас кубинца запустить вентилятор побыстрее, Артем с улыбкой перевел просьбу и в ответ мы услышали экспрессивное объяснение, в котором четко разобрали три часто повторяющихся слова: «электрисиста», «ромпио», и традиционная уже «маньяна». «Маньяны» в объяснении было больше всего.
Скрипнула дверь, вошли Саэна с Виолой. Бледные, отекшие, и ведь, судя по всему, они спали в своих постелях. Значит, в зеркало ближайшие пару часов мне лучше вообще не смотреть, а то заикаться начну.
В тереме Торнгарда началось совещание, посвященное текущим вопросам. Празднование победы решили перенести на вечер, ибо совет вождей во время банкета, а хуже того после него, обычно принимает такие необыкновенные решения, что наутро сам очень сильно удивляется.
— Вот собственноручное послание моего так называемого князя к темным. — Ния положила на стол президиума перехваченное Торном письмо к дроу. Бериол побледнел и воровато огляделся по сторонам, этого он никак не ожидал. Князь запахнул плащ, его руки начали какие-то непонятные шевеления под тонкой материей.