Она стояла передо мной в простеньком халатике, переднике поверх него. Совершенно без краски на лице – такая знакомая и близкая, такая, какой я ее помнил в лучшие наши годы. Мне невольно захотелось прикоснуться щекою к ее лбу, волосам, носу, вдохнуть ее запах. И я еле удержался, чтобы не сделать этого и через мгновение морок развеялся.
Мы с Захаром переглянулись и синхронно кивнули.
– Этим я и собираюсь заняться, мама. Если что-то можно сделать, я просто обязан это сделать.
– Да, удивительное – рядом… – глубокомысленно пробормотал Захар. – А на Марс когда высадятся?
– Парни, – Чарли, как мы и договорились с ним заранее, пер напролом, – давайте не будем заниматься ерундой. У меня есть к вам дельное предложение. Вы пишите мне, – он оглянулся на меня и поправился, – пишите нам программу, возможно не одну, и получаете за это хорошие деньги. По полторы тысяче на брата в месяц? Как вам такое предложение?
Истратив еще полтора рубля из моего «кровельного» гонорара, мы взяли по три бутылки «Колоса» и уселись в детской песочнице, навсегда покинутой детьми по прозаической причине: песок в ней давно кончился, а в той смеси отсева и пыли, что еще оставалась на дне, местные псы устроили общественный сортир. Но деревянный грибок над местом прежних детских сборищ обеспечивал хорошую тень, защищая пятачок земли снаружи периметра собачьего заведения от непривычно жаркого для конца сентября солнца – и по обоюдному одобрению мы решили не замечать лишних условностей. Усевшись на бортик песочницы спиной к псиному туалету, мы занялись продумыванием планов по спасению дорогой Родины. Ну и пиво здесь было весьма кстати. Потому кстати, что по старинной русской традиции решение серьезных вопросов на трезвую голову – гарантированный провал предприятия. К согласию стороны не придут.