Менестрель артистичным плавным жестом извлек из-за пазухи три одинаковых свитка, передал каждому по штуке.
Девушки переглянулись и расхохотались в голос, не щадя тонкого слуха окрестных мертвяков. Позже Хэйт спросит себя: каким мифическим образом мелюзга эта наглая так легко и непринужденно стала восприниматься ею, как приятельница? Ответа, разумного, подкрепленного доводами, не обнаружится. «Это особое гномье обаяние», — решит для себя квартеронка и перестанет гадать. Пока же…
Главное — ей импонировал ход мыслей Маськи. Особенно тех, что касались профессий: видимо, прагматичность и некая меркантильность входили в свойства расы «по умолчанию».
— Я до понедельника свободна, как метеорит в падении. Лешка дома будет?
— Распознаешь, не тревожься. Они отличимы даже для неопытного взгляда. Что касается извлечения… Догадаешься сама, коли не безнадежная дура. Довольно рассусоливать, готова?
В Обжорке она первым делом натолкала в рюкзак печеной картошки, несколько яблок, пару булочек. С одобрения и горячего содействия Сорхо: «Неужто помощница повара будет голодать? Да ни за что, пока я жив!» — порыв которого Хэйт оценила, не каждый бы так отреагировал. Съестное она собирала попроще, долгого хранения, без каких-либо бонусов, лишь бы голод не терзал. Брать дорогую, «именную» еду, приготовленную Сорхо, девушке не позволяла совесть: для примера, одна порция рагу, которым ее потчевал трактирщик в первый день, стоила десять серебряных.