Я и не заметил, что у меня рассечена бровь. Видимо, когда боднул омоновца, разбил ее, прямых в лицо я вроде не пропускал.
– Смотри. Наверное, совершенно случайно их сбросили на мели. Сам поймешь! – Мичман хмуро уставился на место казни.
– Оксан, ты ничего не видишь? – спросил я, заталкивая снаряженные магазины от калаша в разгрузку и надевая ее.
Через пару часов возле котлована под фундамент, уже вырытого молодыми кубинцами, я завязывал проволокой арматурины и оказался свидетелем весьма комической сцены.
А вот сейчас, когда тела наших товарищей стали спускать в баркас, сердце сдавило ощущение потери. Даже Ленкины проказы по дороге в Порто-Франко стали казаться милыми шутками. И не хватало спокойной рассудительности Артемьева. Среди тел наших погибших лежал и парень, которому отрубили ногу пираты, использовав его как наживку. Видимо, это кто-то из ранее захваченных, здорово избитый, изможденный, в очень грязной одежде. Его пираты добили сразу в начале боя. Выстрелом в голову, в упор, вокруг раны все было обожжено. Так и напишут на скале: «Неизвестный».
– Ребят, а как вообще там, в протекторате? Как живется? – поинтересовался кап-раз, когда мы добили свои порции.