— Конечно, есть, — отозвался внутренний голос.
— Ну, между врачом и массажистом есть разница.
Утром следующего дня, облачившись во фрак ресторанного виолончелиста, Раздолбай сервировал завтрак в замызганном подъезде панельной пятиэтажки в Задвинье. Над головой у него билась в предсмертных вспышках умирающая лампа дневного света, за спиной было написано «Толянас — пидорюгас», а где-то наверху просыпалась любимая девушка.
— Любой художник и хороший художник — большая разница, — сказала Диана так назидательно, словно по умолчанию относила его к «любым».
Раздолбаю показалось, что в саду стало темнее.
— Я тебя жду, — промурлыкала она, уходя в комнату, откуда вскоре послышался шелест простыни и диванный скрип.