Ощущая себя разведчиком, который разбирает и прячет радиостанцию, когда в дверь ломятся войска СС, Раздолбай сгребал кассеты с полки, укладывал их в чемодан и забрасывал сверху трусами, носками и майками.
Похлопав себя по карманам и не найдя сигарет, Мартин вспомнил, что бросил, и попросил закурить у Фархада. Тот предложил ему «Ту-134», но Мартин сказал, что свою «смерть на взлете» он может курить сам, и Раздолбай отдал ему последнюю «Магну», которую Мартин прикурил с фильтра.
Раздолбая словно ошпарили кипятком. Он понял, что голос, независимо от того, был он Богом или обострившейся интуицией, дает правильный совет, но последовать этому совету у него не хватало решимости. Он словно залип в колее, края которой были выше его роста, и ему легче было катиться по этой колее к предопределенной развязке, чем преодолеть инерцию. Но голос умел быть настойчивым.
— Книжки читал. Не повторяй то, что пишут в газетах, если в этом не разбираешься. Все эти разговоры про свободный рынок — фуфло для баранов. Объявили бы тридцать седьмой год, я бы этими писаками занялся лично, мне пошли бы черный кожак и «наган». Правильно решили этот бардак сворачивать, пока все не рухнуло окончательно.
— Потащат на Лубянку, будут загонять иголки под ногти.
— В танкисты? — усмехнулся Валера, в манере которого было оборачивать слова собеседника в шутку при любой возможности.