Диана пыталась окрасить сказанное слово утешительным тоном, но оно прозвучало издевательски. Раздолбая окатило ледяным потоком ненависти. Он смотрел, как она натягивает юбку, впитывая глазами последние кусочки доступной ему наготы, и думал, что ненавидит ее за то, что она так красива и не принадлежит ему.
— Я думала, ты забудешь. Обычно все забывают, когда я так даю.
— Принесите жалобную книгу, а остальное не ваше собачье дело!
Картинки, рассчитанные на восторг первоклассников, не могли впечатлить родителей настолько, чтобы они отнеслись к ним серьезно, — это было понятно. Но еще понятнее стало Раздолбаю, что ничего, кроме рисования, у него в жизни не получалось. Отступать было некуда. Он нашел на дне чемодана карандаш и точилку, перевернул один из рисунков и за десять минут набросал на чистой стороне листа портрет Александра Блока, гипсовый бюстик которого прижимал к буфету стопку коммунальных счетов. Еще через пять минут его будущее считалось решенным.
«Как можно так опуститься? — думал Раздолбай, морщась от вони, долетавшей даже до его качелей. — Хуже животного. Бродячие псы чище!»
— Ну, как собралась, так и разойдется. Сейчас посмотрим новости, узнаем, что там.