Мамины всхлипывания рвали ему сердце, но он не знал, как себя вести. Несамостоятельность бесила его. Сергей мог свободно продать любую вещь из своего дома, хоть видеомагнитофон, а ему закатили скандал за продажу детской игрушки, пылившейся несколько лет под шкафом. И зачем было второй раз называть Диану шалавой? Жить с родителями под одной крышей становилось с каждым днем неудобнее, словно повсюду возникали невидимые углы.
— Не знаю… — смешался Раздолбай, поняв, что он в самом деле ничего не знает, а значит, спорить с более образованным Мишей бесполезно. — Я пытался это когда-то читать, но было смешно. Женщина из ребра, змей с яблоком… Миш, я не знаю, почему в это поверил Рим, может быть, потому, что науки не было, но ты же не хочешь, чтобы я сегодня всерьез принимал эту чушь?
У Раздолбая отлегло с души. Если бы конкурс был в скором времени, он бы мучился, сознавая, что недостаток умения лишает его судьбоносного шанса, и отсрочка в год обрадовала его так, словно он уже выиграл. Никуда не торопясь, он нарисует эту картину к следующему маю, а пока будет спокойно работать на Арбате. И мама не будет считать его «осевшим на дно», если он скажет ей, что в свободное время рисует картину для конкурса, где можно выиграть пять тысяч долларов. Такие деньги даже Володя не заработает!
Пока Мартин высказывал это все с видом философа, Раздолбай мысленно отшатывался и думал, что если бы в нем до сих пор звучал «внутренний голос», то он скорее всего потребовал бы выйти из машины и уехать домой.
Валера швырнул на пол мокрое полотенце и подхватил свой чемодан.
— Ну да, я, наверное, не то ляпнул… — смутился Миша, — я просто хотел показать, что меня голос не подвел даже в такой сложный момент, и тебе тоже не стоит его отбрасывать.