Двадцать минут дороги до Шереметьево он предавался мечтаниям.
— Ты говоришь — Евангелие живое. Что это значит? Ты живешь, как там предписано?
Паренек устало курил и даже не обращал внимания на троих мужчин, с пыхтением толкавших под гусеницу его машины обломок бетонного бордюра.
— Спасибо, — буркнула мама, демонстративно не притрагиваясь к его добыче.
Услышав шум в прихожей, мужчина оторвал взгляд от журнала, который читал, и посмотрел на Раздолбая.
«Тебя не поймешь, — отмахнулся Раздолбай. — То „дано будет“, то „уезжай“».