Цитата #1319 из книги «Хроники Раздолбая»

— Да, Один! Ты помог мне! — закричал Валера, потрясая кием, словно копьем. — Ну что, разве твой промах не доказывает существование Одина? Я попросил — получилось, как я просил, стало быть — Один есть!

Просмотров: 11

Предчувствие оказалось верным. Подойдя вплотную, Барракуда подпрыгнул мячиком и с вертушки врезал ногой по этюднику. Удар оказался такой силы, что потертый деревянный ящичек с грохотом разлетелся на куски, усеявшие арбатскую мостовую в радиусе нескольких метров. Раздолбай завис во времени, стремительно перебирая варианты: звать милицию, бежать, пытаться сохранить достоинство и разговаривать? Постовые, услышав удар и треск дерева, повернулись в их сторону, но тут же нашли какие-то важные дела в противоположном направлении.

Просмотров: 6

Вид улицы за поворотом заставил Раздолбая с изумлением податься вперед. Обе стороны дороги были плотно заставлены иномарками, в лакированных кузовах которых празднично отражались уличные фонари, и можно было подумать, что эту улицу целиком перенесли в Москву из какой-нибудь мировой столицы. Раздолбай никогда не видел столько сверкающих, красивых машин, собранных в одном месте, и даже не предполагал, что их так много в городе. Он привык считать, что после падения плотины жить стало хуже, и вдруг воочию убедился, что яркая жизнь все-таки началась, и вот она перед ним!

Просмотров: 7

— Слушай, ты — дикий король, отдаешь долги! — воскликнул Мартин с таким восторгом, словно давно поставил на этих деньгах крест. — Предлагаю пойти сегодня в номенклатурный кооперативный ресторан «У Камина», где мы эти бабки дико совершенно прокутим вместе.

Просмотров: 8

По толпе пробежало электричество. Гигантские железные шары из страшного сна покатились друг на друга, и одному из них предстояло в этом столкновении рассыпаться. Шар, закованный в броню, рассыпаться не мог, и значит, разлететься предстояло другому шару, и не осколками, а обломками костей и кусками мяса. Раздолбай понял, что пора уходить. Ему стало страшно, но не страх был причиной того, что он стремился поскорее покинуть центр города. Если бы на Дом Советов двигались войска НАТО на «Абрамсах», Раздолбай считал бы людей на баррикадах героями и полагал бы правильным остаться с ними, чтобы метнуть в один из танков бутылку с бензином. Ему было бы в миллион раз страшнее, чем сейчас, и может быть, в последнюю минуту он решил бы сбежать, но, сбежав, твердо знал бы, что поступил позорно. Всю оставшуюся жизнь он ненавидел бы себя за трусость и восхищался бы теми, кто остался и принял бой. Уходя сейчас, он не ощущал ни капли стыда. К Дому Советов двигались свои советские войска под родным с детства красным флагом, и противостоять им казалось Раздолбаю не доблестью, а сумасшествием. Он не понимал, откуда взялись эти люди с триколорами и президент непонятно какой страны Ельцин, который призывает «давать отпор» своей армии. Не понимал, почему гробовщики, обеспокоенные «безопасностью граждан», двинули боевые машины в спокойный город, где неделю назад перебрасывались шарами со зрителями веселые клоуны. Не понимал, как люди, смотревшие на Новый год один и тот же «Голубой огонек», смогут через несколько минут убивать и давить друг друга. Принять одну из сторон было для Раздолбая все равно что выступить в драке на стороне мамы или дяди Володи, случись им вдруг по какой-то безумной причине сцепиться друг с другом в смертельной схватке. Он кричал бы от ужаса, хватал бы дядю Володю за руки, оттаскивая от мамы, и удерживал бы кулаки мамы, чтобы они не попали в лицо дяди Володи, но не стал бы хватать тяжелый предмет и бить дядю Володю по голове. Удержать и растащить в стороны сотни танков и тысячи наэлектризованных людей он не мог и хотел одного — чтобы никто не погиб ни с той, ни с другой стороны, и чтобы толпа возле Дома Советов, танки и баррикады каким-то волшебным образом исчезли. И пусть не будет больше «Макдоналдса», пусть придется всю жизнь ходить на комсомольские собрания и слушать о тлетворном влиянии рок-музыки, пусть эту музыку совсем запретят, и кассеты придется прятать в тайниках, как ленинскую «Искру», но только бы никого не убили! Если бы Раздолбай не потерял веру во всемогущего покровителя, к которому можно обращаться с любой просьбой, то он умолял бы его изо всех сил, но веры больше не было, и оставалось только повторять про себя: «Только бы ничего не случилось! Только бы не было никакого штурма и все разошлись по домам!»

Просмотров: 8