— Может, сходим в «Латвию», оставим Валере записку? — предложил Раздолбай. — Вдруг он вернется, а нас там уже нет.
Диана засмеялась хмельным смехом и вдруг посмотрела на Раздолбая так, что его моментально бросило в жар. Взгляд, существование которого он предполагал только в фильмах вроде «Ночные грезы Далласа», лизнул его, как язык пламени.
Календарь сделал его рабом удовольствия, за которое приходилось расплачиваться таким стыдом и страхом, что через пару недель он решил от него избавиться и открыть дяде Володе тайну своей находки, прикрывшись маской праведного возмущения.
Все трое засмеялись и, продолжая перебрасываться темой вешалок и зажигалок, двинулись к остановке такси.
Раздолбай ощутил себя использованным хирургическим инструментом, отброшенным за ненадобностью.
— Откуда у меня паспорт, если ты увез меня без ничего?