Повинуясь не себе, а голосу, Раздолбай облил коробку с самолетом растворителем и поджег зажигалкой. Пластмассовые детали задымили черным дымом с хлопьями и стали сворачиваться в угольные капли, которые падали на балконный кафель одновременно со слезами из глаз Раздолбая. Он плакал не потому, что ему жалко было увлечения детства — самолетика, который так и не довелось собрать. Он плакал, потому что видел, что так будет гореть его жизнь, если он не выиграет битву, которую голос требовал начать сегодня же.