«Мартин, прости, ты был прав! — заранее подбирал слова Раздолбай. — Я действительно не понимаю шестеренок жизни и заключил наше пари по пьяни. Давай, как друзья, отменим этот дурацкий спор или переменим условия. Считай, что я проиграл, и проспорил бутылку виски».
— …отдыха-айте, пока пускаем. Скоро будет полный суверените-ет, без визы не сможе-ете, — вяло цедил высокий, как семафор, латыш.
— Летим, Бегемот! — кричал Мартин, оттягивая рычажок газовой горелки и поддавая в жерло монгольфьера жаркий огонь.
— Если не выполню, то так этого и не узнаю.
— Ладно, я поговорю. Но если она опять начнет пилить, пойдешь ты у меня со своими «умными» советами знаешь куда! — разозлился Раздолбай, не понимая, что с ним происходит.
— Oh, I was born much later! — спохватился Раздолбай, так и не поняв, почему кого-то посадили за стихи о народном братстве и при чем тут советские танки. Рука блондинки ввела его в состояние блаженного оцепенения, и это было единственное, что его волновало.