— Шевелись, мужик! — понукал Раздолбай нарочито грубо, чтобы не выглядеть рядом с уверенным спортсменом дюдюськой-бебяськой.
— German very little. English and a bit of Italian, — с готовностью ответила блондинка.
— Но ты знаешь, что можно записать на дискету информацию в тысячу страниц и перенести с одного компьютера на другой. Теперь представь, что два компьютера в разных местах соединены по радио и с одного на другой можно отправить огромный объем информации напрямую, безо всяких дисков.
Испортив несколько листов бумаги и затупив карандаши, Раздолбай попробовал набросать эскизы лошадиных морд, и здесь его поджидало еще большее разочарование — у него не получалось наделить коней эмоциями. Он хотел, чтобы коренник тройки был взбешенным лидером, рванувшим всех за собой, но из-под карандаша выходила просто лошадь с недовольным оскалом — никакого бешенства, никакого лидерства.
— …учтите, Сурен Араикович, если вы передумаете, то заплатите неустойку и останетесь без выхода на Москву! — долетел голос Мартина.
«Своя жизнь!» — восторженно подумал он, спускаясь по трапу. Огромный день, полный волнующей неизвестности, начинался с красной строки.