Ричард посмотрел себе на ноги, прикусил губу – за все время нашего знакомства я впервые видела его смущенным. У меня внутри все оборвалось. Он сделал выдох, долгий и сильный, как порыв ветра, поставил руки на бедра, посмотрел на меня, потом на Джона. Словно мы школьники, которых застигли за хулиганством.
Справедливое негодование. А уж какое могли бы выразить мы сами! Я представила себе Беверли Ван Ламм пышногрудой дамой, с пучком на голове; вот она, вынужденно оставив обессиленную Мэриан на руках у матери, решительно сжав губы, пишет это письмо в соседнем кабинете, и едва она его допишет, как Адора позовет ее на помощь.
– Это, видимо, тебе она их не шлет. А мы фотографируемся до сих пор. Каждый год Адора покупает мне к Рождеству дурацкое красно-зеленое клетчатое платье. После праздника я сжигаю его в камине.
Келси опешила и застыла на месте с разведенными в стороны руками. Кайли пожала плечами, танцующей походкой вернулась в гостиную, взяла у старшего мальчика банку пива и, глядя на него, игриво облизала губы, потом обернулась, чтобы проверить, не смотрит ли Эмма. Она не смотрела.
Он открыл и закрыл липкую бутылку с сиропом, потом положил нож и вилку крест-накрест на тарелку.
– Камилла! – послышался за дверью голос Эммы.