– Ну… Я просто не знала, считается ли это явным насилием или…
Он снял этикетку с пустой пивной бутылки и разгладил ее на столе. Получилось неаккуратно. Сразу видно, что он никогда не работал в баре.
– Без комментариев, – язвительно ответила я.
Я позвонила Ричарду на мобильный – такой телефон в Уинд-Гапе редкость. Впрочем, что уж мне язвить: сама из Чикаго, а сотового нет. Просто мне никогда не хочется быть настолько досягаемой.
Я стояла молча, как застенчивая школьница, надеясь, что Викери меня представит.
Сам Калхун умер в 1929 году, во время празднования своего столетия. Он сидел в беседке (которую позднее снесли) на городской площади (ее потом замостили), слушал большой духовой оркестр, игравший в его честь, как вдруг склонился к своей пятидесятидвухлетней жене и сказал: «Слишком громко все это». Потом у него случился инфаркт. Он упал на стол, и по униформе Гражданской войны размазались пирожные, на которых были выложены глазурью звезды и полосы флага Конфедерации.