«Интересно, – думала я, – как же Эмма уживается с Мэриан? Жить с призраком нелегко».
Эмма встала и, глядя на Джона пронизывающим взглядом, стала натираться маслом для загара. Провела ладонями по плечам, шее и, дойдя до груди, просунула руки под лифчик, по-прежнему не сводя глаз с Джона, который смотрел на нее. Джон и ухом не повел, точно ребенок, который шестой час подряд смотрит телевизор. Чем похотливее натиралась Эмма, тем бесстрастнее был он. Одна треугольная чашечка сдвинулась набок, обнажив округлую грудь. «А ведь всего тринадцать лет!» – невольно восхитилась я. Когда страдала я, то причиняла боль себе. Эмма же нападала на других. Когда мне хотелось внимания, я отдавалась парням: «Делайте со мной, что хотите, только любите меня». У Эммы даже сексуальные заигрывания имели агрессивный характер. Длинные худые ноги, тонкие запястья и высокий, нарочито детский голос – все было нацелено на потенциальную жертву, как оружие. «Делай, что я хочу, – может быть, ты мне понравишься».
– Сомневаюсь, – отрезала я. Всякий раз, когда мне говорили, что я красива, я вспоминала о том безобразии, что скрывалось у меня под одеждой.
«Какое блаженство, мне никогда не было так хорошо», – подумала я.
Я положила ручку, но блокнот прятать не стала, чувствуя себя нахалкой. Лицо у меня пылало от стыда.
Воздух за его спиной рассек исступленный вопль Адоры.