От этого вопроса мой наркотический экстаз чуть не погас, но тут же закружился вихрем с новой силой.
– Извини, постеснялась сказать… Я действительно хотела поговорить с тобой о маме.
– Значит, ветчину ты так и не ешь, – пробормотала мама. – Все никак не перерастешь это ребячество, Камилла.
Пока подруги держали Энн, Эмма задушила ее бельевой веревкой, которую украла в сарае у соседей. Далее они час успокаивали плачущую Джоудс, и потом Эмма выдирала зубы, на что ушел еще один час. Джоудс все плакала и плакала. Потом они вчетвером отнесли тело к воде и утопили, поехали к Келси домой, помылись в фургоне и стали смотреть фильм. Они не помнили какой – все говорили разное. Но все вспомнили, что ели дыню и пили белое вино из бутылки из-под «спрайта» – на тот случай, если заглянет мама Келси.
– Конечно хотелось бы, черт возьми, – ответил он. – Никогда не приходилось расследовать убийства, но я же не идиот.
– На ножках не тот узор, – вдруг захныкала Эмма. Она с возмущенным видом протянула маме игрушку.