– Правда? – Вспоминая, с каким презрением она произносила имя Натали, я с трудом могла себе это представить.
У меня на столе лежит кнопка острием вверх. Он слегка надавил на нее пожелтевшим ногтем.
– Ну а что, по-вашему, я должна сказать? – спросила она резко.
– Не надо, не надо. Давай так, – прошептала я. – Мне больше нравится в одежде.
Депрессию часто называют черной хандрой, а мне хотелось однажды проснуться и ощутить себя ромашкой. Я думаю, что депрессия желтая, как моча. Депрессия – это бескрайнее море экскрементов – бледных, слабых, безжизненных.
Джон застыл, повернулся к Мередит, и лицо его изменилось. Его передернуло, рот перекосился, и мне показалось, что он вот-вот бросится к двери, но потом он отклонился назад и вдохнул.