– Ты говорила, что все будет в точности как настоящее. Ты же обещала! – Ее голос дрогнул, из глаз закапали слезы. – Теперь все пропало. Все! Это же из столовой – стол не должен выделяться из гарнитура. Ненавижу его!
– Мать ее слишком опекала. Ни разу не видела, чтобы твоя бабушка Джойя улыбнулась ей или приласкала ее, но трогала она Адору постоянно. То волосы поправит, то платье одернет… Ах да, еще она делала вот что. Если Адора чем-то перемажется, то, вместо того чтобы послюнявить палец и оттереть пятно, Джойя ее облизывала. Брала за голову и лизала ей лицо. А когда у Адоры шелушилась кожа – мы все часто обгорали на солнце, не были такими просвещенными, как ваше поколение, и защитными кремами не пользовались, – Джойя садилась рядом с твоей мамой, снимала с нее блузку и сдирала кожу длинными полосками. Это было ее любимым занятием.
– Теперь, конечно, смотришь, – сказала она со смехом, широко расставив ноги. На ее лицо падали тени, и оно стало казаться пятнистым и страшным.
– Конечно. – Я откусила кусочек банана, он был безвкусный, как трава.
– Так ты защищаешь ее? – спросила Кейти, сердито сверкнув на меня глазами.