Он ушел; одноклассники тут же позвали меня к себе за стол. Я покачала головой, допила бурбон, потом склонилась над блокнотом и писала до тех пор, пока они не ушли. В блокноте осталось: «ненавижу этот город – ненавижу этот город», и так на двадцати страницах.
– К себе в машину или домой, – ответила я, вздрогнув от неожиданности.
Мне это было невмоготу. Я становилась мягкотелой, чувствуя опасную потребность угождать, как в былые времена. Да и в самом деле, от одной таблетки не умру.
Хрясь! Моя лодыжка хрустнула о бордюр, кровь брызнула и полилась по ноге. У Эммы на груди вздулись красные пузырьки – ободралась, пока летела по тротуару. Она посмотрела на свою грудь, подняла взгляд на меня – светло-голубые глаза сверкали огнем, – провела пальцами по кровавой паутине на груди, издала долгий пронзительный визг, а потом положила голову мне на колени, смеясь.
– Я вырезаю слова, – пробормотала я, как будто это в корне меняло дело.
Я опустилась на колени и начала расстегивать ему брюки. На мгновение он положил руку мне на затылок. Потом вдруг грубо схватил за плечо.