Он повесил трубку. Я тоже, дрожащей рукой.
Я подумала. Восстановила в памяти весь свой путь. Мысленно проехала по автострадам № 6 и № 7 до Фонтенбло. Вспомнила, что там открывала багажник, намереваясь положить в него купленный чемодан, но потом передумала и положила его на заднее сиденье.
— Это какая-то другая женщина. Я была в Париже. Это была не я.
Из телефонной кабины гостиницы я позвонил Аните. Она совсем раскисла. Она открытым текстом сказала мне — а ведь нас могла слышать любая телефонистка, — что лучше признаться в убийстве и отдать себя в руки полиции. Я как мог уговаривал ее мужаться. Я уверял ее, что у меня есть еще одна идея, что все устроится. Я слышал голосок Мишель, она спрашивала: «Это папуля? Это папа?» Я пообещал Аните, что завтра буду с ними в Женеве.
— Улыбнитесь-ка лучше, я еще не видел, как вы улыбаетесь.
— Одного я не понимаю. Ведь теперь уже все кончилось? Вас ведь оставили в покое? Почему же вы так волнуетесь?