— «Международное рекламное агентство Каравея».
Я начала рассказывать Аните, которая не понимала из моего рассказа ни слова и заставляла меня по три раза повторять одно и то же, что, после того как я печатала у нее в квартале Монморанси, я уехала, воспользовавшись ее «тендербердом». «Чем-чем?» Она не знала, что это такое, она даже не могла по телефону разобрать это слово. Единственное, что она слышала хорошо, это мои рыдания, и все время спрашивала: «Боже мой, Дани, где ты? Что с тобой, Дани?» Она не видела меня после нашей ссоры в кафе на площади Оперы в сочельник. Она никогда не жила в квартале Монморанси. «Боже мой, Дани, это какая-то шутка? Скажи мне, что это шутка. Ты же прекрасно знаешь, где я живу». Она живет на авеню Моцарта, авеню М-О-Ц-А-Р-Т-А, да и вообще, если бы Мишель Каравей привел меня к ним печатать на машинке, она бы меня увидела, она бы об этом знала. «Умоляю тебя, Дани, скажи мне, что происходит».
Четверть часа спустя он уже ни на что не надеялся. «Тендерберд» стоял у моря, неподалеку от пристани, у мыса Канай. Опершись обеими руками о кузов автомобиля, Филипп изо всех сил старался сдержать рвоту. В одну секунду вся его жизнь превратилась в кошмар, и он стоял один под палящим солнцем, изнемогая от ярости и страха. Судимость он заработал, это точно. Угон машины, да еще мокрое дело.
Он ушел на несколько минут, чтобы позвонить «одному приятелю». Когда он вернулся, она догадалась, что он чем-то озабочен. Даже улыбка его стала какой-то иной. Оплачивая счет, она поняла, что он звонил не в Мец и не в Париж, это стоило бы гораздо дороже. Неуклюже орудуя правой рукой, она не смогла скрыть, что вынимает деньги из фирменного конверта, в котором выдают жалованье, но он ни о чем не спросил ее, может, и не заметил этого. «Вместо того чтобы рыться в чужом бумажнике, надо было заранее все предусмотреть и вынуть деньги из конверта», — упрекнула она себя.
— Да вы что, мадам, судя по вашему парижскому выговору, не мне вам, конечно, объяснять, но парижане едят каждый день. Даже четырнадцатого июля!
А теперь мне захотелось добавить, куда именно я отправляюсь. Просто «Улетаю» — этого мало. Надо бы написать: «Улетаю в Монте-Карло». Но я взглянула на часы — большая стрелка приближалась уже к половине пятого, — да к тому же я, наверное, единственная из всего нашего агентства никогда не летала, так что никого этим не удивлю.