Два призрака шагнули ближе, обретая материальность. Шесть суставчатых лап возносили выше человеческого роста раковину — глянцевый, витой, сильно наклоненный вперед конус. Раковины были наискось срезаны на концах. Из срезов, из темно-красной перламутровой глубины, словно мясистые опухоли, выпирала лоснящаяся розовая масса. Если красота раковин приводила в восторг, то их содержимое — сухопутные моллюски вызывали инстинктивное омерзение. Игги попятился, поднимая «стрелу». Руки онемели, ружье грозило выпасть из пальцев. Воздух, горячий и влажный, комом блевотины застрял в глотке. Игги судорожно икнул — раз-другой. Приклад «стрелы» ткнулся в плечо. Паук, подумал Игги. Моллюск. Паллюск, оп-ди-ду-да! Шестиногая дрянь в прицеле рябила, расплывалась. Неприятно подергиваясь, паллюск шел цветными пятнами. Из последних сил Игги боролся с икотой. Я промажу, знал он заранее.