Для этого жил и писал историю Грушевский.
Походы в Крым российского фельдмаршала Миниха в 1736–1737 гг.
К этой концепции они добавили немало и своего.
Над подобной публикой едко иронизировал в свое время автор знаменитого романа «Пан Халявский», классик украинской литературы Квитка-Основьяненко (писавший в основном на русском): «Я теперь, как выражаются у нас, целою губою пан. Роду знатного: предок мой, при каком-то польском короле бывши истопником, мышь, беспокоившую наияснейшего панакруля, ударил халявою, то есть голенищем, и убил ее до смерти, за что тут же пожалован шляхетством, наименован паном Халявским, и в гербовник внесен его герб, представляющий разбитую мышь и сверх нее халяву, голенище — орудие, погубившее ее по неустрашимости моего предка».
И тем не менее произошло некое чудо: Мазепа, которому по логике событий следовало расстаться с жизнью немедленно, остался цел и невредим, что в случае с Сирко было примером уникальнейшим. Разводя руками, историки пишут, что хитрый и обаятельный дипломат Мазепа «очаровал» неотесанного степного «лыцаря», пришелся ему по нраву. Что там происходило, в точности неизвестно. Закончился плен тем, что Сирко отправил Мазепу на Левобережье, к гетману Самойловичу, а тот переслал этот интересный трофей в Москву, чьим врагом Дорошенко заслуженно считался.
Как опять-таки случается сплошь и рядом среди идейных освободителей, ОУН в конце концов раскололась на две части, которыми командовали Бандера и Мельник. Каждый считал, что настоящий Наполеон и борец за счастье народное только он сам, а соперник… ну, далее нецензурно. Меж собой два вождя грызлись самым ожесточенным образом, вплоть до трупов — однако, когда началась Отечественная, оба в немецком обозе двинулись на восток, чтобы «освободить Украину от москальско-большевистских и ляхо-жидовских банд», как с очаровательной прямотой писалось порой в листовках.