— Для чего русские использовали дирижабли?
— Это только так звучит… — тяжело вздохнул Исидор. — А как на деле? Вот, возьмите, например, раскольников. Что с ними делать? Вон сколько лет мучаемся. Столетий!
Такой подход был оправдан по разным причинам. Во-первых, никаких интересов, связанных с приобретением европейских владений Франции у России, по мнению Императора, не было, а до колоний ведущим державам Европы не было никакого дела. Точнее не так. Колонии их, конечно, привлекали, но по сравнению с ценностью метрополии, в глазах европейцев совершенно терялись в плане ценности. Дошло до того, что предложенная Александра предварительная ставка соотнесения ценности при сопоставлении земель метрополии и колоний один к десяти, была в ходе дебатов увеличена в пять раз. То есть, один акр в Европе рассматривался как пятьдесят акров за ее пределами. Во-вторых, после эффектного жеста на параде в Париже, Александр старался не дразнить гусей и всячески дистанцировать свою персону от раздела французской метрополии, сославшись на то, что 'маленькие кусочки Франции его не интересуют'. Дескать, 'для Атоса это слишком много, а для графа де Ла Фера — слишком мало'. Само собой — без каких-либо публичных заявлений, чтобы не вызвать излишних рефлексий у 'союзников', однако, все заинтересованные лица были в курсе.
— Да. Это Восточный Туркестан. После взятия Пекина и провозглашения Империи Хань, я лично провел ряд непростых переговоров, полностью придерживаясь ваших инструкций. Среди прочего, было уточнены границы между нашими государствами.
Пока русские солдаты шли по Марсовому полю Парижа, оркестр успел сыграть много разных композиций, плавно переходя между ними. Своего рода поппури. Тут были и 'прощание славянки', и 'марш артиллеристов', и 'марш танкистов', и 'марш защитников Москвы', и песня из кинофильма 'Белорусский вокзал' и прочие замечательные музыкальные композиции, выкованные в горниле тяжелой борьбы за выживание России в двадцатом веке.
— Вы думаете, что русские пойдут на такой резкий шаг? — Удивился Гарфилд.