Новицкий ответил хоть и кратко, но по пунктам.
Островок походил на десятки, а то и сотни своих собратьев. Метров тридцать в длину, двадцать в ширину, с одного края заросль мелких хвощей, с другого — два здоровенных раскидистых папоротника. Однако имелось и весьма существенное отличие — посередине острова валялся грубо сколоченный фанерный ящик размерами примерно полтора на полтора на два метра. А перед ним на четвереньках стоял человек. Он тупо мотал головой и пытался сообразить — кто он такой? Куда его занесло? Почему так болит башка, трудно дышать и что, черт побери, вообще происходит?
Потому как крепостное право надо потихоньку отменять, в этом у нового императора не было сомнений. Но именно что потихоньку, без резких телодвижений, как в недоброй памяти 1861-м году. Чтобы подавляющая часть и народа, и дворянства как минимум до середины процесса вообще не понимала, что происходит.
— И меня, как императора, тоже не озаботились известить, я об этом сам узнал, причем случайно. Что делать будем?
— Воля, конечно, твоя, государь, — развел руками он, — но не бывает в одной стране двух столиц, и все тут.
— А как же, батюшка, — поклонился мажордом, — ты есть величайший в мире математик, это всем известно.