Остерман, чуть не оборвав дрожащими руками две верхних пуговицы, вытащил свое оружие.
— Государь, я понимаю! И не буду бояться, богом клянусь! Я не хочу кончить, как Ушаков! Пожалуйста, смилуйся! Вот уже совсем не боюсь, истинная правда!
— Что, совсем несложная была тайнопись — такую кто угодно разгадает?
Лейб-гвардии Преображенского полка капитан Тихон Петрович Павшин выглядел очень располагающе. Темно-зеленый мундир с красными отворотам как влитой сидел на его сухощавой фигуре. Сверкали начищенные до зеркального блеска штиблеты. Треуголку, правда без перьев, бравый капитан держал в левой руке. Парик был небольшим, но тщательно сделанным и аккуратно завитым. А лицо под париком совершенно явно было отмечено печатью благородства и честности.
От мыслей о далеком будущем Сергея отвлекли вернувшиеся дамы. Оказалось, что уже довольно поздно, и пора ложиться спать. Разумеется, Сергею и Елизавете были предоставлены отдельные комнаты, причем не по одной, а по две каждому. И, что тоже разумелось само собой, дальние из них, то есть спальни, были смежными.
Новицкий почувствовал что-то вроде обиды. Как, интересно, без химии взрывчатку делать? Андрей Константинович тут явно неправ. Хотя… ведь емкость задуманной батареи намного больше, чем нужно для заряда планшета! И, значит, потом можно будет провести небольшую демонстрацию — показать Нартову, что такое гальванопластика. Уж ее-то он, надо думать, оценит по достоинству. И наверняка после этого изменит свое мнение как о химиках в частности, так и обо всей этой полезнейшей науке в общем. Хотя, пожалуй, первый шаг в данном направлении не помешает сделать прямо сейчас.