«Указанные лица сознались в совершенных ими преступлениях, заключавшихся в разбазаривании хлебных культур… до 70 центнеров, утайке семенного фонда до 60 центнеров и в халатном отношении к работе, благодаря чему погибло 48 центнеров кукурузы. Кроме этого, Тарабан проводил среди колхозников агитацию против хлебозаготовок:… „Мы хлеб соберем, но сдать нам будет нечего, так как не хватит и себе“…»
Захарченко Иван Михайлович задержан и направлен в распоряжение Золочевской Раймилиции. В эту же ночь расхищено было кукурузы в качанах до 300 пудов.
Это уже первые вестники грядущего раскулачивания. И ведь обратите внимание: беднота и середняки, со своими жалкими излишками в несколько десятков пудов, должны бы первыми цепляться за высокие цены, а они находят уровень по рублю за пуд вполне для себя приемлемым. Зажиточные же, оперирующие сотнями и тысячами пудов, кричат, что их разоряют. Почему так? Ответ напрашивается сам собой: деревенские скупщики тоже больше рубля за пуд маломощным хозяевам не дают. Остальная игра на повышение утяжеляет только их карман.
Одно дело, когда составляется акт о гибели посевов, с которых на самом деле потом собирают урожай, — это нормальный гешефт. Но ведь пшеницу действительно велено было скосить на сено, и ее действительно начали косить, и остановились не потому, что район велел, а потому, что сами колхозники сообразили: происходит что-то не то. Никакой выгоды председателю райколхозсоюза от этого не было — так зачем он это делал?
«Значительно сократившийся в размерах к концу 1929 г. и январе 1930 г. кулацкий террор с февраля с. г. показал новый рост. Так, в январе с. г. по Союзу учтено 750 терактов, в феврале — 1349, в марте — 1750, в апреле (только за первую 10-дневку) — 600. Резкое повышение дают поджоги. Поджигаются в большинстве случаев колхозные постройка и дома колхозников. Террор направлен в основном против местных работников по коллективизации и раскулачиванию и против бедняцкого актива.