«6. Усиленная обработка и привлечение к антисоветской работе молодежи, особенно в организации террористических групп».
Теперь взглянем на другую сторону шкалы. Если 70 % крестьян бьются в нищете, то, как говорит простая арифметика, на долю тех, кто имеет хоть какие-то перспективы, остается 30 %. На самом деле часть из них тоже следует отнести к маломощным хозяйствам, потому что большие наделы и большее количество скота они компенсируют многосемейностью. 10 десятин земли, три лошади и три коровы на семью в 4–5 человек — это крепкий середняк, а если в семье 15–17 человек да 4–5 работников — это уже совсем другая категория. Ну да ладно, сделаем «ку» господам либералам, вынесем таких за скобки.
Есть, впрочем, еще одна версия, которую выдвинул все тот же Назар Назаров. Она полностью отражена в названии его статьи: «Голод как результат системного кризиса в сельском хозяйстве».
Надеемся, в том, что классовый враг — это реальность коллективизации, а не придуманный советской пропагандой «козел отпущения», мы сумели вас убедить?
Как видим, смертность в 1933 году составила не 60 %, а около 6 % по республике, избыточная смертность — около 4 %. По загадочной Винницкой области эти цифры составляют 7,5 % и 5,5 % соответственно.
А что самое забавное, но и замечательное — так это то, что современные теоретики «трудового хозяйства» почему-то ведут себя так, словно на дворе все еще 20-е годы, напрочь забыв опыт XX века. А ведь сегодня человечество кормят вовсе не фермеры, а агрогиганты, фермеры же либо перебиваются со сникерсов на кока-колу, либо получают дотации от правительств, чтобы не увеличивали собой очереди на биржах труда и не удлиняли полицейские сводки. Здесь связь времен прерывается, образуя зияющую дыру. Каким путем культурное «трудовое» английское, германское, американское хозяйство вдруг исчезло или подсело на дотации, куда делась перспектива?