— Сэр! — в спину мне что-то кричали, но я, отбросив приличия, не стал отзываться и изображать из себя джентельмена.
Уже по дороге в аэропорт я вспомнил об Аньке и велел Тому заняться гостьей самому — разместить в какой-нибудь гостевой комнате, накормить, если я задержусь — сводить куда-нибудь, чтоб не скучала.
И я дал себе клятву больше никогда не знакомиться с русскими стажерами — чтобы не попадать в подобные глупые ситуации. И обязательно поработать над внешностью.
— Высокий, плотный. Уверенный. Спина прямая, шаг ровный. Из военных, наверняка. Возраст… дьявол его разберет! Судя по походке — около сорока. Дикий гусь или кто-то вроде того. Часто оглядывался и помахал мне рукой. Может быть, даже кто-то из наших. Только мы уже давно не работаем на ИРА. Стиви потом называл его Эл.
Мне доводилось слышать о безрассудочной страсти коллекционеров к разным диковинам — кто-то сходил с ума по толедским шпагам или полотнам импрессионистов, другим нужны были головы львов и носорогов на стене загородного бунгало, третьи собирали нижнее белье каких-нибудь потаскушек от масс-культа. Мне все эти увлечения казались сущей нелепицей, которой деятельные люди занимали свой мозг, чтобы не думать о чем-то по-настоящему серьезном.
Вот чего никак не пойму — он же наверняка знал, что отца не выпустят из Союза? Тогда почему допустил ситуацию? Тоже в какие-то свои игры заигрался с выявлением противников? Или на подобные мелочи не обращает уже внимания?