Мы с Томом переглянулись и синхронно пожали плечами, объясняя друг другу, что ничего не поняли из услышанной скороговорки. Том немного понимал по-французски, но выступать парламентером не решился.
Вот теперь навалилась усталость и, попытавшись встать, я едва не шлепнулся на каменный пол. Спасибо Томсону, придержал. Отходняк знатный. Мутило, прослабило и вообще, казалось, что из меня вытекла вся кровь.
— Он пребывает в святой уверенности, что их реформы открыли перед Чили широкую дорогу к вершинам мировой табели о рангах. Все заслоняют проценты роста ВВП. И то, что в стране чудовищная олигополия, и треть населения за чертой нищеты, разоренная инфраструктура, в которую уже пятнадцать лет никто не вкладывал ни цента, ни песо, или что там — в Чили? — ни в дороги, ни в больницы. Сеньора де Кастро волнуют только цифры в отчетности.
— Вернулся он из армии весной. Без левой руки. Вернее — без кисти. Протез такой черный носит. И еще ему дали Героя, — в голосе Нюрки слышались нотки искреннего восхищения. — Только злой он пришел. И тебя, Фролов, искал. У всех выспрашивал и, по-моему, даже в Монголию поехал.
— Я обещал ей тропики. Кокосы, фейхоа. Присмотри где-нибудь неприметный отель на острове, с которого невозможно выбраться.
Я похлопал его по желтому резиновому плечу, но отвечать не стал, побоявшись за целостность зубов, ведь помимо дрожи, сотрясающей нас обоих, мы еще находились на бешено несущейся по волнам посудине, то и дело прыгающей вверх-вниз.