Точно уловив момент, рядом с высоким начальством появилась двухместная бричка, лишившая строителей последнего шанса пообщаться с Греве.
Вопреки ее самым худшим опасениям, падать в обморок статская советница все же не торопилась. Вместо этого она глубоко вздохнула, попросила обождать ее на месте, после чего отошла в сторонку - прямо к молодому, и очень интересному господину весьма приятной наружности. Да что там приятной - в нем буквально все кричало о том, что он им ровня. И по положению в обществе, и по своему состоянию - уж такие-то моменты Ольга Васильевна Гордиенко научилась подмечать еще тогда, когда носила девичью фамилию. Меж тем, ее подруга и этот интригующий господин оказались давними знакомыми - стоило только ей подойти, как он тут же засвидетельствовал свое почтение поцелуем руки, а затем показал на скамейку в небольшой нише, предлагая тем самым присесть.
Положив листок с прошением прямо на важные (других на столе у владельца фабрики и быть не может) документы, главный инспектор отошел в сторону и присел на стул, оставив охранника в полном одиночестве. Его благородие прошение прочел, подписал, и равнодушно отодвинул от себя. Только Григорий Дмитрич потянулся за ставшей ОЧЕНЬ важной бумажкой, как ее опять пододвинули обратно, заодно заинтересовавшись просителем.
Охранник медленно бледнел до прозрачной синевы, тихо ежась под взглядами своих недавних сослуживцев. Полными недоумения и непонимания, столь внезапной немилости начальства к собрату-охраннику. А вот старший смены понял все и сразу, отчего выражение его лица обещало кое-кому большие неприятности. Для здоровья вообще, и самочувствия в частности.
- Ну прям святой человек! И что, причина только в этом?
Эмма Карловна помолчала, "переваривая" столь скудную информацию, затем положила конверт на стол.