– Эй, дамочки, я не понял, – прорычал он хриплым басом. – Вы буквально повесились на нас, раскрутили на выпивку, уломали заказать столик в нашем баре по сети, что обошлось нам с Аллентом в полсотни монет, а теперь делаете ручкой? Так не пойдет. Еще никто не мог сказать, что кинул Иргра и ему за это ничего не было.
Данька скуксился. Дело в том, что он еще в первую неделю, когда их с Анзором поселили в одной комнате в общежитии, развернул перед соседом обширную программу своей культурной жизни в столице. И в Третьяковку он, мол, обязательно сходит, и в Политехнический музей, и в Кремль… ну и так далее. Но за прошедшие полтора курса эта программа оказалась выполнена едва на десять процентов. Все время находились какие-то дела, и жутко не хватало времени…
– Наконец-то… дождались! – поприветствовала она Даньку в своей обычной манере. – А то я уже начала думать, что у тебя за сутки под землей, Джавецкий, всю память отшибло.
– Помню, – кивнул Рат. – Быт и дрязги крестьян могут быть интересны либо таким же крестьянам, либо этнографам. Так?
Немоляева прошла длинной аркой и, свернув налево, выскочила в небольшой дворик, зажатый между старыми, полуразвалившимися кирпичными домами.
Данька остановился на пороге комнаты и восхищенно покачал головой. Это была… настоящая берлога первопроходца. Без всяких там рюшек, куколок Барби, мягких зайчиков и собачек. Шкаф, турник, кольца, несколько книжных полок, письменный стол и кресло у окна. Но главным были обои. Он таких никогда не видел. Данька повернулся вокруг своей оси. Казалось, что он стоял на поверхности Луны. Ноздревая лунная почва была под ногами. Вдали виднелись пики лунных цирков, справа и слева, а также над головой сияли необычайно крупные и… разноцветные звезды. Прямо перед ним в небесах висела Земля, едва подернутая дымкой облаков. А сзади над горизонтом полыхала и разрасталась заря. Это всходило солнце…