Рат тщательно прожевал кусочек яичницы, который был у него во рту, положил вилку и в упор посмотрел на Даньку.
Данька, поморгав, нерешительно двинулся вперед.
Он их тоже вычислил сразу. Во всяком случае, едва они вышли из дверей, как взгляд Артура Александровича, до того момента рассеянно скользивший по потоку машин, едва ползущих по Тверской, тут же обратился в их сторону и на его губах заиграла приветливая улыбка.
– О-о, – генерал саркастически качнул головой, – сам Ратибор. Надо же… я могу гордиться.
Кот вытаращил глаза, а потом не выдержал и заржал. И это послужило сигналом для остальных.
Обратный путь они проделали едва ли не в два раза быстрее, чем путь на ту сопку. Причем только уже на подходе к поселку Данька обнаружил, что, как только мышцы вновь начинают наливаться усталостью, а вещмешок тяжелеть, он чисто рефлекторно соскальзывает сознанием в то состояние, в которое он погружался, когда читал молитву. Только теперь даже слова были не нужны. И там, в этом состоянии, все быстро проходило – и усталость, и тяжесть, и боль…